От администрации сайта: возможно кому-то эта статья будет интересна, особенно думаю жителям Москвы, Питера и других крупных европейских российских городов где развита цивилизация и увидеть как живет настоящая Россия просто не возможно

Получил от приятеля его переписку. Оба профессиональные журналисты, довольно известные, так что текст, который ниже, будет читать интересно. История такая: один из них, Юрий Панков, решил провести зачем-то отпуск в Восточной Сибири, судя по письму, с дочерью, и написал такой текст, в виде дневника.

Цель этих заметок мне неизвестна. Может быть, будет публиковать, может быть нет. Я, прочитав, спросил, можно ли ретранслировать в ЖЖ, получил ответ, что да, можно. Судя по неряшливости текста, действительно, живой дневник. Дальше - копия из дневника Юры.

Братство конца (из дневника лесоруба)

Уже четвертую неделю путешествую по Сибири. Были с дочкой в Красноярске, Абакане (Хакассия), Минусинске, Кызыле (Тыва), Иркутске, Братске, Ангарске, Зиме, Улан-Удэ. Добрались даже до Иволгинского дацана (духовный центр российских буддистов). По Красноярскому краю гоняли по 800 километров в день на скорости до 140 в час.

Один раз где-то на трассе под Кызылом от нашей машины даже не успел увернуться косяк коршунов, который мирно пасся над какой-то падалью. Падалью в итоге стало больше, но теперь придется менять лобовое стекло.

Иногда по несколько часов мы в полной темноте херачили по степи или полупустыни. Так было в Хакассии, Тыве, и в предгорье Тибета.

Здесь очень красиво. То есть ОООчень красиво. Нигде в мире нет ничего подобного.

Но кое-какой негатив я все-таки заметил: СТРАНА УМЕРЛА. Без преувеличения. Но никто этого не заметил. Просто о ней давным-давно забыли.

Из Улан-Удэ дочь поехала поездом до Москвы, а я вышел в Ангарске, где меня встретил старый друг. В итоге мы погнали на север через разные города — Зиму, Усолье Сибирское, Саянск, Тулун. Теперь я в Братске. Уже пятый день.

Это не поддается описанию. Такое ощущение, что я оказался в начале 90-х годов. Это выражается во всем и, прежде всего, в невероятном количестве бандюганов и пьяных. Церквей нет в принципе. Первое, что показалось подозрительным, это невероятная популярность такси. Город размером с московский округ и населением в 260 тысяч человек просто наводнен ими. Во дворе пятиэтажки можно увидеть 2–3 паркующиеся, подъезжающие или отъезжающие машины с шашечками.

Потом выяснилось, что простые люди здесь ездят на такси даже за хлебом, (как в «Бриллиантовой руке»), потому что на полном серьезе боятся воров и убийц. Такси — самый распространенный общественный транспорт. В любой конец города отвозят за 60 рублей. Машину вызывают по телефону и она подъезжает буквально в течение 2–3 минут. После полуночи город просто вымирает.

Зимой посреди дня могут сорвать с прохожего меховую шапку или снять дубленку. Летом в порядке вещей отбирать мобильные телефоны, срывать золотые украшения, цепочки. Все, что можно сорвать, отнять и т.п.

Учитель в сельской школе зарабатывает 3,5 тысячи рублей. Замглавврача братской горбольницы — 10 тыс.

Трезвых пока не видел. Тайгу рубят нещадно. В Братском районе лесов осталось, по словам мэра, на 30 лет. (Там все вырубается компанией «Илим Палп», в которой работал Д.Медведев, и который в 90-е годы провел сделку по продаже акции этой компании американцам. Так что все принадлежит здесь им.)

Одним словом Сибирь и Дальний Восток потеряны однозначно. Все здесь ругают китайцев, но понимают, что кроме как от них ничего хорошего ждать не приходится. Хорошее — муж китаец, работа в китайской компании, китайские фрукты, китайские рестораны, отдых в Китае.

Книжками почему-то никто не интересуется. Хотя на вокзале Иркутска удалось купить сборник В. Распутина с его автографом за 150 рублей. Лучшего подарка из поездки по Сибири не придумать.

Над городом периодически ревет сирена, как во время войны. Этим информируют, что Братский лесоперерабатывающий комбинат (БЛПК) начинает выброс отходов. Через трубу, тупо — прямо в небо. Комбинат находится практически в центре города. Дым валит постоянно, но когда раздается сирена, жуткий вой, начинается выброс какой-то реальной химии, и граждане сразу закрывают окна, заживают носы и все остальное. Вонь дикая. Идет волнами.

Разит хуже, чем в общественном сортире. Чем-то блевотно-кислым.

(Очень грустно, когда это зловонье накрывает город в светлый праздник 1 сентября, День знаний. Детки в белых рубашечках и бантиках с цветами ходят по вонючим улицам города-помойки). С другой стороны города находится БрАз — Братский алюминиевый завод.

Оттуда просто постоянно валит густой дым, как из какой-нибудь ТЭЦ. И все — на город. С третьей стороны — Братская ГЭС. Там ничего не происходит. Но оттуда постоянно ждут какого-нибудь кошмара, типа того, который случился год назад на Саяно-Шушенской станции. С четвертой стороны — т.н. Братское море.

Помнишь «Прощание с Матерой» В.Распутина? Здесь в 67 году были затоплены сотни деревень, кладбища. Тем не менее, люди здесь вовсю ловят рыбу и не брезгуют. (Для сравнения: в т.н. Красноярском море рыбу из-за затопленных кладбищ ловить нельзя).

Средняя зарплата здесь 8 тысяч рублей. Видели детей, стоящих на коленях у железнодорожного переезда и просящих милостыню. Путина и Медведева в этих краях называют просто: «педики».

В общем, местечко дико депрессивное. Но очень интересно. Удалось снять 3-х комнатную квартиру, правда, без стиральной машины и с ужасной электрической плитой. Зато в ванной есть джакузи)). Дом, кстати, хрущевская пятиэтажка, а в квартире была сделана перепланировка. СтудьЁ, блин! Все удовольствие — 8 тысяч в месяц. Поживу здесь пару-тройку недель. Попутешествую, понаслаждаюсь общением с туземцами и туземками.

Был уже в нескольких районных городах и деревнях. О-о-о-о-о. Такую нищету представить просто невозможно. Местный врач рассказал мне, что некоторые дети ходят в школу без нижнего белья…….. Страшно? В местном магазине продается лионозовское молоко «Вим-Биль-Данн» по 46 руб. за литр. Мандарины — 150 рублей. Зато очень много дешевой водки.

Совсем забыл! Соотношение полов здесь — 1 к 3. То есть на трех баб один мужик! Поэтому сплошь и рядом мамаша и дочка живут с одним мужиком. Полным-полно матерей в возрасте 15–16 лет. Я плакаль. Из-за этого же много лесбиянок.

Да, забыл сказать. Был в городе Зима. Правят балл — единороссы. Уже второй год заколочен местный роддом. Население города — 34 тысячи человек. В год рождается 600–700 детей. Женщины вынуждены рожать в машинах скорой помощи, которые заказывают на нужный день. Кто не успевает — дома. До ближайших городов — Ангарск, Куйтун, Иркутск — 150–200 километров. Саянск — 24 км. Но ведь не у всех есть машины и деньги на такси. Вобщем, не доехать.

И еще. За т.н. Братским морем, в тайге много деревень. Между ними расстояние в 100–700 километров. По бездорожью — на пароме — снова по разбитым дорогам. Некоторые деревни совсем маленькие. Некоторые — 1000–2000 человек.

Если умирает человек, труп надо отвезти в Братск. Его надо на что-то погрузить, довезти до парома, переправить на другой берег, довезти до морга, зарегистрировать, и потом тем же путем доставить за море, в родную деревню на кладбище.

Такое путешествие в оба конца в компании с покойником стоит диких бабок по местным меркам, да и занимает дня три. Поэтому здесь просто не регистрируют умерших, закапывают в землю просто так.

Из 320 числящихся совершеннолетними жителей одного села, в живых осталось только 200. На каких-нибудь умерших бабушек по-прежнему присылают пенсию, местные ее делят и пропивают. А на выборах их голоса перекупают то единороссы, то лдпр. Дело в том, что местный избирком может состоять целиком из родственников. Они получают от партийных агитаторов взятки в 50–60 тысяч (на всех) и в конце дня выборов отмечают покойников как явившихся и ставят галочку напротив заплатившей партии.

А ты знаешь, что у нас Сибирь не электрифицирована? Провода не протянули до сих пор, хотя куча электростанций, причем самых мощных в Европе: Саяно-Шушенская, Братская, Усть-Илимская, Иркутская. Строят Богучанскую. Но вот провода при советской власти не успели везде подвести. А едроссам наплевать. Линии тянут только на запад.

Но ничего. На турбазах (даже на Байкале!) иной раз свет в домики дают от дизеля на 3–4 часа вечером и на час утром. Хотя в некоторых электричество, конечно, есть. Но там проживание в сутки стоит около четырех тысяч. Мы с дочкой принесли керосиновую горелку в номер и на ней грели чай.

Везде по-разному херово, некомфортно, но одинаково красиво. Это «красивое» снимает весь негатив. Но если представить себе жизнь т.н. «сибиряков» — то это такая жуть, что лучше и не думать. Причем, я здесь был уже 24 года назад. Тогда хоть и ругали жизнь, но старались ее улучшать. А сейчас все нацелено только на выкачивание денег из природы. Лесорубам, которые неделями херачат в тайге, «Илим Палп» платит по 30 тысяч рублей.

Но при этом, по договоренности с администрацией района, уже не выплачивает никаких (!) средств на местную социалку, на дороги, восстановление леса. Его, кстати, здесь осталось на 30 лет. Об этом я прочитал в интервью с мэром братского района. Он надеется, что лес вырастет. Но это неправда. Кедр так быстро не восстанавливается. Я специально посмотрел информацию на растениеводческих сайтах.

Все для приезжающих из Москвы здесь оказывается очень дорогим. При этом московских условий реально ни за какие бабки не создать и не купить. Спортивных залов и бассейнов, соляриев здесь нет. А если есть, то только для детей и во время учебного года. Если ты хочешь выпить кофе, то в местных столовках и кафе тебе предлагается только «Нескафе 3 в 1» из пакетиков. Пойло, потреблять которое опасно для жизни.

В единственном месте Братска где варят кофе (называется заведение «Фишка», чашечка стоит 250 рублей). Это — место для местной элиты, и ее детей. Здесь крутится местная «золотая молодежь». Но места, правда, очень красивые!!!!!

А вот фантастические имена людей, с которыми мне удалось столкнуться:

Ольга Фигура
Степан Иринович
Петр Орлович
Гайдаров Гайдар Мамедович
Артур Маринович Фортуна
Девушка по имени Веренея
Оксана Лень (О.Лень)

Каждый день жизни здесь — реальный подвиг, сравни полету в космос без скафандра. Местные мужики, работающие на БрАзе и в «Илим Палп» к 40 годам импотенты. Все дровосеки, понятное дело, без рук — без ног. По бетонке, связывающей город с БАМом носятся тяжеловозы, принадлежащие американцам («Илим Палп»), «черным лесорубам» и китайцам. На них вывозят «кругляк». По БАМу тащат в Китай или Владивосток. А на БРАЗ на переработку привозят сырье из Австралии. Бред какой-то, да?

Телки все очень фигуристые, потому как недокормленные. Надеюсь, мне перепадет. Правда, лица у всех стандартные: или вытянутые, или приплюснутые. Нестрашные. Все очень странно акают и тянут гласные: тааайга, маааскваа.

Бурятию изучил. Бурятки, поверь мне, лучше бурятов. Но ни тем ни другим пить нельзя. Алкоголь валит их мигом. Но они не особенно тянутся к водке. Это все от русских. Это мы их как спаивали, так и спаивали. Но бурятки… ммммм… Я не шучу. Они дико красивы лет до 30–32. Очень аккуратные мордашки. Пока ехали как-то в маршрутном такси по о. Ольхон (было очень тесно), одна такая полтора часа сидела у меня на коленях. Уууууу Но я ничего такого… Просто было очень тесно.

Бабы здесь все о-о-очень испорченные. И не только в Бурятии. Я уже писал, что в Иркутской области, Братске мужиков реально не хватает. Поэтому сплошь и рядом мамаша и дочка живут с одним мужиком.

Я вчера даже познакомился с одной такой. Она живет с матерью, отчимом и ребенком от отчима. Ты представляешь?…

Полным-полно матерей в возрасте 15–16 лет. Они здесь боятся делать аборты, потому что гинекология дореволюционная, и после «процедуры» бесплодие гарантировано.

Очень много лесбиянок. Немыслимо! Причем не только среди молодых. Местные мужики после 40 лет — поголовно импотенты. Что остается русским красавицам.

Церквей в городе я за пять дней не видел. Только в каком-то отдаленном районе. Короче, хожу и плачу…

Военком г. Зима — человеком разве что не святой. У него каждый призывник уходит на службу, а на шее, в мешочке, рядом с крестиком, бумажка с номером мобильного телефона этого военкома. Если будут забирать на флот или в какие-нибудь по нынешним меркам дебри типа Калининграда, Пскова, или дедовщина, или что, он всегда может позвонить полковнику. Тот заступится.

Здешний народ очень бедный. Ты не поверишь. У военкома 140 человек ушло в армию весной, а комиссованные — 80 человек — остались дома. Почти все из-за т.н. «неполноценного питания». Маленький вес при нормальном росте. Хотя для большинства здесь, не поверишь (!), армия — спасение. Вырвать парня из криминальной среды, дать отдышаться многодетной семье от безработного нахлебника и т.д.

Повторяется история, когда в годы коллективизации Красная армия была спасением для крестьянских парней. Все были сыты, одеты, обуты. Вот жизнь была! Не то, что в раскулаченных селах. Так вот теперь вся эта Сибирь — одна сплошная раскулаченная деревня.

Народ перестал разводить коров, так как их негде пасти. Это в Сибири-то! Да просто земля кем-то оформлена в собственность и окружена колючей проволокой. А раньше это было поле для выпаса…

30 августа

Два года назад, как раз 30 августа, я попал на концерт Мадонны в городе-герое Ницца, на Лазурном берегу. В этом году 30 августа я познакомился с военкомом, который хлопотал о судьбе двух унитазов для местного зиминский детский сад. Там унитазов просто не было и дети какали просто на пол, за зановесочкой

Из разговора с военкомом?

— Да вы посмотрите, как живут чиновники, на каких машинах они ездят, где покупают одежду, что едят, где отдыхают. Доколе такое будет продолжаться!!! Это не просто несправедливо, это подло! Это чистое предательство своего народа. Нет. Это измена! У вас, военных это называется «измена Родине».

— Хм. Измена Родине в масштабах района? Наверное. В Москве чиновников сажают за измену Родине в форме передачи гостайн иностранным спецслужбам. У вас все серьезней. Измена — это отказ чиновника решать вопрос ремонта роддома или замены унитаза в детском саду.

А техничка в детсаде получает зарплату в 2.5 тысячи рублей. Что такое техничка? По нашему — уборщица.

31 августа, утро.

Девушки здесь правильные, встречаются с парнями ради удовольствия. Никакого дальнего расчета нет. Дают всем, кто нравится. Без обязательств. «Что значит секс без обязательств»? — спросил мой товарищ Витя местную комсомолку Лену. — «Это значит без презерватива», — ответила она рассудительно.

За всю жизнь Лена успела побывать только в поселке городского типа Вихоревка, городах Тангуй, Зима и Иркутск, где хотела поступать в иняз. Но пролетела и пошла в местный братский колледж на заочное, где готовят преподавателей младших классов.

Вечер.

От моего братского товарища Виктора, который поселился в моей квартире, ушла уже вторая баба. Предыдущую, 24-летнюю Наташу-коммунистку взревновал ее сожитель-отчим, по совместительству отец ее ребенка. У второй, 21-летней комсомолки Юли, живущей с мужем и его любовницей в одной квартире, в разгар застолья сегодня выяснилось, что умерла бабушка. Позвонил брат-бандит с двумя ходками, крышующий ближайший поселок. Он только что отвез маму без сознания в больницу.

— Хорошо, что хоть не успел принять Виагру, сетовал Дима, проводив Юлю до такси.

— А то мне пришлось бы на ночь забаррикадировать дверь, — ответил я.

Витя к встрече с Юлей готовился. Купил не только Виагру, но и шампанское Мондоро, банановый ликер, водку. Приготовил из телятины прекраснейший густой суп-рагу. Купил три шоколадки и конфет «Гусиные лапки». Вечером накануне мы перетаскивали в его комнату двуспальную софу из гостиной.

Ничто не пригодилось. Хорошо, что не успел принять Виагру.

1 сентября, утро.

На улицах города сегодня особенно празднично. Много пьяных детей и их родителей. 1 сентября. День знаний.

2 сентября

Здоровые силы в партии. Меня познакомили с местной ячейкой КПРФ. Вот что выясняется.

КПРФ — это чистый бизнес-проект, построенный по франчайзинговой схеме. В Москве есть Зю. В

Госдуме — несколько депутатов-коммунистов. У них — помощники. Через помощников на депутатов выходят «представители малого и среднего бизнеса». Встречаются. Обсуждают бюджет того или претендента. С учетом бюджета его выводят на тот или иной регион под избирательную кампанию. Предварительно, конечно, кандидата для проформы утверждают на региональной, местной партийной конференции.

Если кандидат бедненький, кидают на выборы в какую-нибудь жопу, где и электорат сонный, и партячейка инвалидная, и местные пиарщики много денег не просят. Если бюджет кандидата нехилый, могут выдвинуть его на мэры какого-нибудь города посерьезней. Если пускают на уровень областного центра, то договариваются об откатах с партиями-конкурентами, на случай, если победят. Или проиграют.

Многое зависит от того, кто изначально приводит кандидата к депутату Госдумы от КПРФ. Одно дело — олигарх, другое дело — какой-нибудь делец из администрации президента. Под первого могут и областной центр продать, со всей партийной обоймой, которая обосрется, но будет делать все, чтобы тот победил.

С ним и первый коммунист области сфотографируется, и Зюганов в его поддержку несколько слов скажет. «Серую лошадку» бросают на самую убогую территорию: победит — спасибо скажет, будет нам всем обязан. Проиграет — скажем, что еще хорошо отделался: ведь без бабок шел.

Что удивительно. Никакого отношения кандидат, как правило, к партии не имеет. Даже желательно, чтобы он не был коммунистом.

В этом случае партия цепляет как свой традиционный электорат пенсионного возраста, которым управляет через многочисленные ячейки, так и всех тех, кому партийность кандидата по барабану. Лишь бы программа была нормальная.

3 сентября

Партактив

Познакомился с местными коммунистами, которые производят впечатление самой активной и самой несчастной части местного населения.

Анатолий Фадеевич Батюта. 80 лет

Встречает любимой шуткой: «Витя, опять двери магазина открыты», намекая на якобы расстегнутую ширинку. В ответ получает одно и то же невеселое: «Анатолий Фадеевич! Когда в доме — покойник, двери не закрывают».

Характеристика. Запойный. Член партии с 51 года. Главный редактор партийной газеты «Красное знамя». Читая его газету, наслаждаешься заголовками «Ленинский призыв в партию: создано восемь поселковых первичек», «Вот так и живем». «Защитим село — спасем Россию». «Ветераны вспоминают счастливое пионерское детство». «Алые паруса интернационализма», «Партия не прощает предателей».

Но от самих заметок хочется плакать. Я на себе чувствую тлетворное влияние идиотизма, которые таится в дебильной партийной фразеологии. Я сам уже начал постоянно призывать местный «актив» к «партийной дисциплине».

Анатолий Фадеевич всегда навеселе. Живет в окружении трех котов, которые, судя по всему, ссут и срут прямо на него. От этого рядом с Анатолием Андреевичем на партсобраниях всегда много пустых мест.

Комсомольский актив

Оксана Лень

Партийная кличка — «бемби». Лесбиянка. Крашеная шатенка. То есть рыжая. Сильно подкрашивает глаза сине-фиолетовой тушью. Кофточку сняла прямо за столом во время стихийного комсомольского собрания. Под ней оказался красный лифчик цвета революции. Шутя, угрожает: «Я тебе сейчас яйца откушу». Называет себя гламурной. Пишет стихи и читает их вслух. Я сделал комплимент и сказал, что напоминает Ахматову. Но Ахматову не читала. Зато прочла два стихотворения Бальмонта и очень его любит.

Женщиной стала в 14 лет. Очень любит задумчиво повторять слово «миньет». Мягко так… Растягивая по слогам «минь-е-эт». Рост, примерно, 165, вес — 43. Грудь — 2,5–3. Возраст — 17 лет. Через полчаса после того, как сняла кофточку, приняла ванну, и стала наводить марафет.

В телефонных разговорах туземцы привыкли добавлять «мая». Я долго не понимал, что это значит. Разобрался. «Мая» — в смысле «моя». Как если бы «здравствуй, дорогая моя». Но произносят, сильно «акая». Получается: «Привет, мая», «пока, мая».

Местный житель по происхождению, не из коренных, не из бурят и эвенков, называется «челдон». Человек с Дона.

Страшная комсомолка.

Та самая, которая живет с матерью и отчимом. Прижила от него ребенка. У нее очень некрасивое лицо. Но, как говорит Витя, обалденная фигура. А по-моему, ужасная. Все время красит губы. Говорят, даже на ночь.

Мария Ивановна. Жительница города Вихоревка

«Нам все уши прожужжали про рост рождаемости в стране. А знаете, где самая высокая рождаемость у нас в районе? За Братским морем — там, где нет электричества, где «лампочка Ильича» — редкость. В селах Озерное, Хвойный, Карахун, Тынкобь, Наратай, Южный. Включают на пять часов. И все. А через девять месяцев — прибавка материнского капитала. Ха-ха-ха. Возле ГЭС живем, за киловатт 60 копеек платим. А рожать все равно в районе негде. Со всего района к нам, в Вихоревку ездят. Роддома или позакрывались, или просто коек не хватает. Как-то раз на вертолете привезли к нам бабу рожать из-за моря. Кто-то богатый заказал, наверное, бригадир лесорубов.

Как-то мелькало объявление: «обналичу материнский капитал». Ужас, но ничего не поделаешь. Тайга.

Побывал на 13 отчетно-выборной конференции Братского местного отделения КПРФ

«Все глуше стыд и боль все глуше,
Но груз вины не сбросить с плеч.
Мы не смогли, развесив уши,
Наследье Ленина сберечь.
Давно уже полей не пашем,
Разбогатеть бы поскорей,
И оставляем внукам нашим
Свое наследство — двух царей
А с ними — думай и врубайся —
Под ложь сванидз и смех иуд,
И кризис имени Чубайса,
И барский гнев,
и рабский труд».

Такую жуткую песенку пионеры исполнили на открытии конференции. Братские пионеры — счастливые дети, у которых нет будущего, но которым старые коммунисты устраивают праздники, разрешают петь и плясать на партийных мероприятиях. Они здесь учатся думать. Руководит пионерами Капиталина Ивановна Волкова.

Горком КПРФ — дом престарелых. Три незапирающихся смежных комнаты в какой-то общаге. На замок даже у первого секретаря. Витя дал в долг триста рублей. Потом неделю клянчил, чтобы вернули.

Коммунизм всех этих коммунистов — ностальгия по молодости.

Антон, секретарь горкома по оргработе. 24 года. Устроил бэмс. Выступил с неудовлетворительной оценкой работы партячейки. А потом сделал подробный анализ ситуации, сравнив партию с компьютером.

Я записал на диктофон.

«Начну с того, что на примере компьютера покажу устройство нашей партии. (В зале стало тихо. Потому что многие впервые увидели компьютер в непосредственной близости, а не по телевизору.) Эта вещь сегодня стала во многих семьях практически вторым членом. Без компьютера сегодня много чего уже нельзя сделать. Изобретением компьютера мы сегодня обязаны нашему коммунисту, Жоресу Алферову. На примере компьютера я хочу показать следующее.

Компьютер состоит из нескольких частей. Основная часть, на которой располагаются практически все основные, является материнская плата. Именно благодаря работе материнской платы осуществляется вся работа компьютера. Никто не будет сомневаться, что материнская плата это наша идеология. На ней стоим мы и как партия себя продвигаем.

Какие еще есть элементы на материнской плате? Центральный процессор. Он обеспечивает одновременное выполнение очень многих задач. И какое-то решение в зависимости от задаваемых условий. Лично я считаю, что центральный процессор в нашей партии это первый секретарь. Человек, который принимает конечные решения. Является генератором идей. Некоторых.

Кроме того имеется жесткий диск, на котором хранится вся информация. Это — то количество членов, которые существуют сегодня в партии на учете. Каждый человек, как какая-то флэшечка, подсоединяясь к нашему компьютеру КПРФ, увеличивает объем жесткого диска.

Что еще есть? Есть видеокарта. Она отвечает за то, чтобы на мониторе воспроизводилась более четкая красивая картинка. В данном случае видеокарта это то, как мы преподносим себя народу: наша эмблемика, наши предвыборные агитационные материалы, наши газеты.

Последней частью является блок питания. На самом деле, когда покупают компьютер, с чего начинают выбирать, так это даже не с материнской платы, а с установки блока питания. От него в дальнейшем зависит мощность компьютера.

(Выкрики из зала: «Регламент!»)

Если ты хочешь, чтобы у тебя был мощнее компьютер — и сейчас и в будущем — ты должен установить мощный блок питания. Сейчас мощность питания на компьютерах — до 1000 ватт. Когда я покупал свой компьютер, самые мощные блоки были по 200–300 ватт.

Я считаю, что блок питания, если перенести на КПРФ, то это и есть наше мощное устойчивое финансовое состояние. Как, за счет каких финансовых средств мы можем реализовать свою собственную программу? Именно с блока питания начинается компьютер. Сегодня Ирина Леонидовна говорила, сколько у нас членов. Если это переводить на компьютерный язык, то сегодня у нас на учете в районе состоит одна тысячная населения Братска и Братского района.

По-моему, это очень мало и этот показатель может являться недостаточным для реализаций программ партии. Хотя на самом деле для работы партии необходимое количество — одна сотая.

Теперь встает вопрос. Каким же мы должны быть компьютером, чтобы реализовать задачи и цели. А они у нас простые: сменить существующие власть, построить ту систему, которую мы уже когда-то строили. На компьютерном языке это называется хакерство. Мы должны взломать существующую систему с помощью имеющегося компьютера и поставить на него новую систему, ту которую мы хотим, и модернизировать так, как мы хотим.

(Реплика из президиума: «За хакерство предполагается уголовная ответственность»).

Для этого мы должны быть очень отчаянными ребятами.

(Вопрос из зала: «Сесть в тюрьму?»).

«Хакеров обычно не ловят», — продолжает Антон. — если мы должны быть хакерами, то у нас должен быть очень хороший компьютер. Чтобы он работал быстро.

О, извините, в компьютере есть еще одна часть. Я ее упустил. Есть оперативная память. Она помогает процессору решать то же количество задач только быстро. Это и оргработа, идеология, агитация. Секретариат городского комитета — это и есть оперативная память. Чем этой памяти больше, тем лучше.

(Крик из зала: «Регламент»!)

Но так как мы должны быть не просто опытными пользователями, а хакерами, компьютер нам нужен очень хороший. А для этого нам нужен хороший блок питания. То есть партия на сегодняшний день для реализации своих дальнейших планов должна быть финансово устойчивой. Однозначно. Это мое главное мнение. Мы должны сегодня научиться обеспечивать себя своими собственными финансовыми ресурсами. Иначе мы ничего не сможем. Хакеров из нас не выйдет.

Я общаюсь с ровесниками, с взрослым поколением. Когда разговор заходит о том, что мы можем, и что вы мне сможете предложить, если я сделаю то, то, и это. Когда говоришь, что денег нет в партии, все пожимают плечами и уходят. Люди не готовы работать за идею. Идея ваша нам нравится, но мы не готовы работать за нее бесплатно.

(Реплика из зала: «Это наемники!»)

Это не наемники, это люди, которые пожили 20 лет в капитализме, знают запах денег, знают, как они зарабатываются и зачем они нужны. Живя в капиталистической системе, мы не можем не считаться с фактором денег. Это не при социализме. Мы должны с этими условиями считаться и отталкиваться от них. По другому не выйдет.

(Реплика из зала: «А как же в 17 году взяли власть. Не было ни денег, ни компьютеров»).

В том-то и дело (со вздохом говорит Антон). Деньги были. Ленин достал. Вобщем, решение финансовой составляющей, я считаю, это одно из главных направлений, которым должен заниматься горком. Каждый коммунист может генерировать какие-то идеи, что-то придумывать. И вместе мы можем придумать, как зарабатывать деньги. На самом деле надо приносить людям добро и приносить что-то хорошее и на этом зарабатывать. Партия должна не только отстаивать политические интересы.

Партия должна быть и меценатом, и спонсором, и помощником людей. Рассчитывать на классовые интересы, как при Ленине, уже нельзя. В этом — суть нашей работы, а не просто говорить: «Голосуйте за нас» и мы улучшим вашу жизнь. Люди проучены и никому не верят. На выборы ходят 30 процентов избирателей. 70 вообще плевать, как они живут, и как будут жить завтра. Они элементарно не могут сделать выбор в чью-то пользу. И ситуация ухудшается. Людям все больше плевать на собственную жизнь. Так построена сегодня система.

«У нас регламент» — Рульков.
«Пусть говорит», — из зала.
«Еще пара минут», — Рульков.
Антон — «пять».

Рульков: «Еще две сверху итого — пять».

Своим составом мы можем реализовать задачу финансового обеспечения нашей партии. Идейных сейчас в обществе минимум. Этого мало. Надо искать среди себя тех, кто сможет.

Времени у нас осталось мало. Геннадий Андреевич сказал: «Два года». Мое мнение: три-пять лет и, если мы не станем крепко на ноги, и не получим власть, изменить ситуацию в стране будет крайне сложно. Да просто невозможно. Потому что деградационные процессы у нас очень сильные. Я как представитель молодежи вижу это как никто другой.

Молодому человеку сегодня легче выпить пива и выкурить сигарету, чем думать о завтра. А многим про завтра и думать нечего. У них просто нет никакого завтра. Их ждут тюрьма и наркотики. Они живут одним днем. «Живи один день — умри молодым», — вот основная идея современной молодежи. И, чем моложе, тем больше так думает.

Если мы за три-пять лет не решим эту задачу, не встанем финансово на ноги и не сможем хакнуть эту власть, можно больше не вспоминать про социализм. Как сказал Геннадий Андреевич: «Ситуация выйдет из под контроля». Ставлю работе горкома оценку неуд. А себе — четверку.

Из местных газет

26 мая 2010

Первые пожары в зелёной зоне диспетчеры братской базы авиоохраны лесов зафиксировали ещё 24 мая. Четыре очага возгорания возникли вблизи посёлков Порожский, Тарма и на Левобережье. Выгоревшая площадь — 26 гектаров. Я не поленился и посмотрел архив сообщений иркутских синоптиков. Температура в Братске была 14–21 градус. Начиная с 9 мая, лили дожди, а местами шел снег. Какое там самовозгорание… Народ сам сжигает лес, чтобы никому не доставался.

8 сентября

Я до сих пор не могу поверить, что в Сибири — своя система цен и ценностей. Здесь живут совсем другими цифрами. Сравнить не с чем. Мы говорим, что московский киргиз-дворник получает копейки — 12–15 тысяч в месяц.

Дескать, это у нас копейки, а там, в Киргизии (если таджик, то в Таджикистане) он на эти деньги будет год жить. Так вот хрена киргиз! Хрена таджик! Здесь люди получают в месяц (если получают) по три-четыре тысячи. Для них есть разница между 10 и 12 рублями. Например. Буханка белого стоит 27 рублей. Помидоры — 150–200. 80-й бензин — из цистерны — 28 рублей за литр. Фрукты здесь, можно считать, не растут — лето заканчивается, не успев начаться.

От чего просыпается человек?

От звука будильника, голоса любимого человека, телефонного звонка, лая собаки, автомобильной сигнализации, шума с кухни, свистка чайника… В общем, от звуков. Прежде всего. Иногда бывает, что и от прикосновений: головы к полу или нижней полке, если в купе поезда, руки, ноги или губ опять же любимого человека, а также языка обоссывающейся собаки к пальцу на ноге. Но все это — в порядке вещей. А в некоторых случаях можно даже пожелать.

Но никогда никому нельзя пожелать проснуться от запаха говна.

И ведь есть же на белом свете город, все 260 тысяч жителей которого просыпаются каждый день от этого самого. Тягуче-блевотного, мерзостно-кислого, гниющее-поносного, тошнотно-мутного, выварачивающе-удушливого. Это в городе Братск.

Когда бы этот запах не подкрался, он всегда будет некстати. Он может прервать самый сладкий сон, самый длинный, а также самый короткий половой акт, признание в любви, полонез Огинского, и марш Мендельсона, государственный гимн и обращение президента к народу.

Вот я. В хорошем настроении вышел из магазина, груженый свежей колбасой, и кефиром, шоколадным мороженным. И вдруг понял, что сейчас упаду в обморок. Дыхание перехватило. Кислорода в воздухе не было. В воздухе было говно. Оно летало, порхало, пикировало, висело, болталось, нагло проникая во все дырки организма.

…Когда в в/ч N23299 под городом Ковров Владимирской области началась дизентерия среди студентов журфака, истфака, филологов и исаашников, проходивших здесь военные сборы, первым делом дымовыми шашками закидали местный сортир.

Он находился в 100 метрах от солдатской столовой и мухи из сортира добирались до столовой раньше солдат и еще до их прихода успевали затоптать все своими грязными ножками, измазанными в солдатском говне. В итоге солдаты, питаясь собственным говном, становились разносчиками заразы. Но в том хотя бы была какая-то романтика.

В Братском говне романтики нет ни грамма. Поскольку оно ненастоящее, не природное, берется не из жопы. По происхождению оно абсолютно химическое. Но становится от этого еще гаже. Любой зассанный кошками и бомжами подъезд после посещения Братска покажется курортом для страдающих легочными заболеваниями. Честное слово. И что ужасней всего — спрятаться от вони некуда. Ни в доме, ни в продовольственном магазине, ни в поликлинике.

Разве что опять же в общественном сортире, где природа по идее должна брать верх над гидролизом. Но в Братске, увы, общественных сортиров пока не придумали. Так что новому мэру Серову — все карты в руки. Будущим мэром станет тот, кто пообещает избавить братский воздух от говна.

Наверное, так пахнет в прямой кишке.

9 сентября

Часто можно услышать слово «путний». То есть «путный», правильный, разумный, толковый.

Под унитазом стоит банка от сметаны десяти-процентой жирности и в нее все время тикёт. Капает.

Выборы в Братском районе — неинтересный коммерческий проект, отданный на разработку какому-то бизнесмену. Так же как снимать кино в России берутся все подряд, не умея, не имея подготовки, образования. Так же и за политику. Хочется спросить его: «Кто ты такой. Нет, ты скажи мне. Ну. Кто ты такой. Вот я — Чапаев. А ты кто». Вечный вопрос Чапаева и Паниковского. Василий Иванович спрашивал Фурманова, Паниковский — Шуру Балаганова». Все — неудачники с самомнением, больным честолюбием.

Народным героем станет тот, кто проложит здесь дороги.

А сибиряки совсем опустились. Дело не в деньгах, а в свинстве. Мусор выбрасывают буквально на улицу, перед крыльцом. Свиньи.

Познакомился с тетенькой из леспромхоза, специальность которой называется Женщина в должности «мастер леса».

В гостинице есть телевизор. Но непонятно, зачем им дают его смотреть. Зачем им эти рекламные паузы по 5 минут, гораздо более продолжительные, чем в московском эфире. Зачем им знать про все эти новые модели машин. Они звереют от того, что им показывают московскую жизнь. Надо отрезать их от мира и затопить, чтобы не мучились.

Национальным лидером в России станет только тот, кто построит в стране дороги. Больше ничего не нужно. То есть вообще. Никаких прав, никаких выборов, земли, свободы слова, свободы перемещения, совести — здесь в поселке из 1400 жителей нет верующих. Крещеные — только те, кто приехали сюда на заработки в 60-е годы, или из семей сосланных кулаков Они живут по-скотски. Мусор выбрасывают прямо за забор. Здесь бардак и свинство — даже там, где его быть у нормальных людей не может. Дети пятилетние не говорят, а мычат. Я обалдел. Народ здесь вырождается.

Помогла бы только дорога. По ней можно было бы и врачам приезжать и покойников вывозить. И продукты в город на рынок возить.

Они здесь уже белок начинают жрать и комбикорм. Я не верил. Но это ужасная правда.

И жалко, и страшно. Каждый в отдельности — хороший. А все вместе — беспомощное трусливое быдло, которое за обрез никогда не возьмется.

Сплю с блокнотом. Мысли от увиденного разрывает мозг.

Проезжали поднятую целину. Зрелище не для слабонервных: огромные клочья земли разбросаны по всему полю.

Меня несколько раз просили написать в какую-нибудь московскую газету про то, как они здесь живут. Когда я сказал, что все это — «чернуха», меня не поняли. А когда объяснил, обиделись. «Ведь это же наша жизнь. А чернуха — это «Дом-1», Сванидзе, Собчак…».

13 сентября

Вчера меня познакомили с одним из ведущих интеллектуалов Братска. Им оказался главный ветеринар всего Братского района. Человек с очень независимыми взглядами. Правда, потом выяснилось, что никому из местного начальству он не подчиняется. Его руководство — в Иркутске. Потому, видать, такой смелый.

Удивительные вещи рассказал. Например, что жрать рыбу, выловленную в Братском море категорически не рекомендуется. В зоне затопления, еще в 67 году оказались не только кладбища и погосты, но и дикое количество могильников со всякой сельскохозяйственной дохлятиной.

Там же по водой, рядом со всеми этими печально известными затопленными деревнями, типа Матёры и пр., оказалось множество всяких сельхозугодий, пастбищ и ферм, загаженных буренками. А также — сельхозудобрений, убойных для человеческого организма. Самое ужасное — как под водой, так и ныне в сельской местности находятся захоронения скотины, павшей от сибирской язвы.

Рецидивы этой эпидемии случались в здешних краях вплоть до конца 60-х годов, в поселках Прибрежный, Илир, Осиновка. Но самая страшная была в 1943 году. Бушевала по всей Иркутской области, но сильнее всего — в Братском районе. Тогда церемониться не стали.

Остатки мертвых зараженных животных тупо закопали на окраине села Худобок. Где хоронили людей, неизвестно. Самое главное, что сейчас могильник коров от талых вод вскрылся. Пару лет назад очаг опять засыпали. И огородили каким-то штакетником. Но народ-то бедный, темный. Разобрал ограду на дрова и заборы. По этим местам опять ходят буренки, щиплют траву. А споры сибирской язвы, между тем, сохраняют способность заражать в течение ста с лишним лет. Штамм сибирской язвы применялся при разработке бактериологического оружия.

Жуть!

Другая страсть — эпидемия лейкоза среди братских коров. Серьезное онкологическое заболевание крови. Но при этом их всех продолжают доить, поить детей и сдавать молоко перекупщикам.

А еще у здешних коров — через одну — туберкулез. Такой же, как у людей. Заражают друг друга. Больная доярка кашлянет — у коровы начинается туберкулез. И наоборот.

С бешенством в районе хорошо. «Тем не менее, — сказал ветеринар, — мы окружены очагами бешенства. И надо готовиться ко всему».

Очень понравилось выражение: «Свиньи страдают рожей».

Через свиней же передается трихинеллёз. Проще говоря, глисты.

Классная фраза: «Недавно ко мне собака с глистами приезжала». (Я долго смеялся. Пришла на память фраза Шпака: «Собака с милицией обещала прийти»).

Братскую собаку накормили ребрами медведя. А у косолапого были глисты. Теперь с глистами ходят всякий, кто ел того мишку. Вспомнилось предложение отведать «медвежью лапу» и «лосиные губы».

Итоговый вывод из беседы с ветеринаром

«Рыба гниет с головы. Страна — с Москвы».

Вечер.

Сосед Витя пришел домой весь заплаканный. У него, похоже, триппер. А у нее — молочница. Ничего не поделаешь. 13-е число. Теперь я свою вилку, ложку, нож и зубную щетку держу изолированно, в специальном пакете. Все время мою руки. Завтра пойду покупать хлорку.

14 сентября 2010 г.

Попросил здешних мудаков найти мнеи карту Братского района. Умолял: пожалуйста, не откладывайте на последний день. Они: да-да-да. Напоминал им каждый день. Они: ищем-ищем…

Прошло восемь дней. Они дружно на меня обиделись: в Братском районе карты района нет. И вообще, кто мы такие, чтобы искать тебе карту.

Я обратился к кандидату на пост мэра района. Он дал распоряжение помощникам и технологам. Прошло три дня. Кандидат рапортует: все правильно, мои ребята целые сутки искали, карты нет.

Я говорю: может быть, в администрацию района обратиться. Кандидат: а вдруг у них нет. Я говорю: надо спросить.

Он: нет, у них точно нет…