Константин, не обижайтесь пожалуйста, но проводили ли вы когда-нибудь исследования - сколько процентов русских поддерживают идеи, которые вы высказываете от их имени? Проще говоря, где и в каком количестве (помимо ЖЖ) водятся русские, которые предпочитают свободу железной руке, не дрочат на Путина и Сталина, не готовы подставлять жопу кавказцам ради Великой Империи, не считают терпильство Предначертанным Особым Путем и не подвержены тому, что вы называете синдромом россиянина? Спрашиваю, потому что мне кажется, таких абсолютное меньшинство. Ошибиться буду только рад.

Что называется, хороший вопрос. Хороший – в том смысле, что «засада действительно есть», но не там, где её обычно предполагают, и Вы дали повод показать, где она и в чём.

Абсолютное большинство русских если чего и хотят, так это свобод и прав, а также зарплат и премиальных. «Железную руку» видали в гробу, кавказцев боятся и ненавидят, азиатов по большей части считают животными (не всегда справедливо, но мы не о справедливости), никакого нового Сталина лично для себя и на свою шею не хотят категорически, Путина считают дрянью и желают ему вместе со всей камарильей особого пути по особому адресу и т.п. А если о чём и мечтают – так это о жизни «как за границей», где, как они видели или слышали - ухоженные улицы, дешёвое вкусное пиво, благодушные полицейские, от которых не хочется бежать сломя голову, «и не всегда есть место подвигу» (с). Но только чтобы это было не за границей, а здесь у нас, и желательно – именно для нас, для русских, а не для чужих дядь.

Короче, подавляющее большинство русских, можно сказать, разделяют национал-демократические ценности.

Вся проблема в этом самом «можно сказать». Потому что одно дело – испытывать желание, другое – признаваться себе в том, что ты такое желание испытываешь, третье – считать это желание в принципе реализуемым, и совсем четвёртое – считать это желание хорошим и правильным, а себя – достойным его осуществить. Есть также и пятое – «а что люди скажут», «одобрит ли начальство и власти», «не накажут ли меня за это».

И желание может перейти в действие, только проломившись через все эти барьеры. Причём успех не гарантирован, так как, помимо «хотеть», нужно ещё и «уметь». Но это уже совсем-совсем другая история, и мы её сейчас не касаемся.

Вернёмся к желаниям. Вот простой пример. Маленький мальчик сидит на уроке. Ему хочется писать. Сначала он старается не замечать этого, «отвлечься». Потом припирает, и он начинает уже осознанно «терпеть». Когда становится невтерпёж – ну, может быть, поднимает руку и тихим голосом просит у учительницы «выйти». Но при всём том ему же не приходит в голову «взять да и написать под парту», правильно? Как бы ему не хотелось. И понятно почему. "Насмерть опозорится".

Пример несколько про другое, но близкое. Девочка повзрослела и хочет, так сказать, стать женщиной. Но она запугана-зашугана строгой мамой и авторитарным отцом. Кроме того, она знает, что интимная жизнь связана со многими опасностями, начиная от нежелательной беременности и кончая репутацией. В результате она ходит со своим сокровищем до пятого курса, теряет невинность на какой-то случайной пьянке при обстоятельствах глупых и тошных, и потом решает, что «мама права, секс – гадость». Хотя хотелось ей «этого» очень – но она сделала всё, чтобы не только не удовлетворить своё желание, но и закрыть себе эту возможность в дальнейшем.

Дальше можно приводить примеры с мужчинами, которые всю жизнь корячатся на унылой и ненавистной работе – только потому, что в своё время не нашли в себе душевных сил заняться тем, что им было на самом деле интересно. Или женщин, живущих с нелюбимыми, потому что ужасно боялись остаться незамужними до тридцати. И прочие такие бытовые примеры и типовые ситуации, коих море... В общем, из "хочу" далеко не всегда следует "сделаю как хочется", а довольно часто следует как раз обратное: "именно потому что хочется - делаю прямо противоположное желаемому". Да ещё и "считая это правильным и красивым".

Теперь к нашей теме. Русские в массе своей хотят ЖИТЬ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ. Заметим, эту фразу абсолютно все понимают, и понимают прекрасно. Все преотлично понимают, что «жить по-человечески» и «ковыряться ломом в мёрзлом говне под присмотром надсмотрищика Али» - это не синонимы, а антонимы. И что «по-человечески» - это «хороший дом, достойные доходы, непротивная работа, красивые вещи», а также гарантии основных прав, потому что жить хорошо значит жить свободно и спокойно, не опасаясь ни преступников, ни полицейских.

Но. Люди при этом БОЯТСЯ СЕБЕ ПРИЗНАТЬСЯ, что они хотят именно этого. Далее, даже «где-то понимая», они НЕ ВЕРЯТ, что эти желания вообще осуществимы. Другие, кто преодолел эти два барьера, спотыкаются на третьем – у них в голове мораль и нравственность вывернуты так, что они само желание жить по-человечески считают неправильным, нехорошим, некрасивым и даже неприличным. Ну и наконец – боятся людского суда и наказаний от начальства, это тоже есть, и этот страх обоснован.

Начнём тогда именно с него. Мне довольно часто задают такой вопрос: «вот я хотел бы помочь русским организациям, а меня с работы за это не выгонят?» И вопрос не праздный. Наши симпатизанты чаще работают не на лесопилках, а в офисах. А в офисех сейчас так, что у людей с длинным языком могут начаться проблемки. Везде есть свои службы безопасности, вся эта система даже в самых-пресамых частных-пречастных фирмах государственные интересики блюдёт, и никому не хочется быть на плохом счету у начальства из-за неосторожных слов. А даже если служы не сработали – так проблемы начнутся от окружающих, особенно если кто-то заражён синдромом россиянина: «ой-ёй-ёй, этот мужик нас всех подставляет, лишнее болтает и русским себя называет, а вдруг мне за это чего-нибудь будет, надо бы как-то его пнуть, показать, что я не с ним, и стукнуть, обязательно стукнуть, а то вдруг решат, что я его покрываю, ой».

Можно сказать, что это всё обыватели, твари дрожащие. Ну что ж, большинство обывателей вообще не герои, да и не должны ими быть. Однако и с героями своя проблема. Потому что люди, в принципе способные бросить вызов своему и чужому страху, имеют в голове свой заботливо вкрученный шурупчик. Ибо «хороший русский человек», для которого важно быть именно хорошим и который ради этого способен преодолеть страх перед «неприятностями», чаще всего искренне убеждён, что вышеописанные желания (прав, свобод, хорошей жизни, национального единства и так далее) НИЗКИ И ПОСТЫДНЫ. Потому что его, такого хорошего, НАУЧИЛИ, что хороший человек должен не ждать наград (особенно заслуженных), к славе не стремиться (особенно к доброй), работать не на себя, а на других (точнее, на чужих, свои перетопчутся), обо всех своих намерениях честно докладывать окружающим (а не «держать в себе»), ни в коем случае не обижать чужаков (своих можно, свои никуда не денутся, а чужой может и обидеться), и много-много-много ещё чему в том же роде. «А иначе ты не хороший мужик, а жлоб». И всякий боится быть «жлобом» и хотя быть «хорошими мужиками», а желание быть хорошим – сильное желание. Вспомните того мальчика, которому хочется писать. Он же себя до спазма мочевого пузыря может довести, чтобы только под парту не напрудить. Бывали, кстати, такие случаи. А тут – «высокие ценности», а не какой-то там смешной стыд. Есть чего бояться: ценности – они страшные звери. (Зато плохие люди на эти ценности «пилюют», но охотно ими пользуются для манипуляции хорошими – но это уж само собой).

Но идём дальше. Если человек всё-таки преодолевает страх внешних наказаний и слой вменённой «марали», его поджидает третий, и очень серьёзный враг – НЕВЕРИЕ В СВОИ СИЛЫ. Потому что тут человек осознаёт, что хочет он НЕВОЗМОЖНОГО. Тут же Россия, проклятая страна, тут тысячу лет были начальские псы и замученный ими народ, ничего тут не изменится, да и не может измениться, да все привыкли, жить по-людски давно разучились, все мы подлецы и твари дрожащие, а начальство всесильно и право имеет, замкнутый круг и выхода нет. Ну разве что уехать отсюда к чертям или хотя бы детишек выпихнуть из этого проклятого места. Что многие и делают. А чтобы у нас дома – да как у людей? «Изверились мы, никому не верим, сами себе не верим, не было у нас хорошей жизни – не стоит и мечтать».

Но преодолевают и это, и тут нас поджидает самоненависть.

Русским успешно вколотили огромный заряд ненависти к самим себе. Это и понятно: поскольку русских непрерывно мучают, а отомстить мучителям нет шансов и «даже плакать не дают», вся накопленная агрессия начинает обращаться на себя. Часто это принимает форму активного самокозления типа «да с нами можно только кулакоми плёткой, мы слов человеческих не понимаем, чего вы хотите, народ такой, триста лет под татарами, потом крепостное право, потом совок, одни выродки и пьянь осталась». В пассиве это же переживается как чувство неизбывной вины непонятно за что непонятно перед кем: «мы сами во всём виноваты, сами-сами-сами, всё сами, сами виноваты, вот и в этом мы виноваты, и в том виноваты, и пьём, и в Бога не веруем, и Царя убили, и всё-то мы во всём сами, мы заслужили, заслужили, бейте нас, бейте, хлещите, заслужили-заслужили-заслужили». Скурвливание на этом уровне даёт классическое «убейте меня, а не его», в вывернутом виде – «если убили его, он виноват передо мной, потому что теперь могут достать и меня, просто за компанию». Тут уже начинается синдром россиянина.

Но оставим эти адовы пространства. Итак, по пунктам. С желаниями у русских, в общем-то, всё более-менее. Но есть проблемы с:

- верой в их осуществимость («да ничего не выйдет, страна такая»)
- извращённой моралью («ой, да это же всё стыдно и неприлично, хорошие люди такого не хотят»)
- страхом перед осуждением референтной группой и перед властью («меня друзья обсмеют, а начальство накажет»).

Вот с этим и нужно работать. Чем мы по мере сил и занимаемся. Попутно пытаясь решить вторую проблему – «мало хотеть, мало делать, надо ещё и уметь». Но, повторяю, это совсем особая тема.